BRENT0.00
GOLD0.00
USD0.00
EUR
На пороге «Баженовской свиты» 26.07.2015

На пороге «Баженовской свиты»

Встреча с президентом Союза нефтегазопромышленников России Геннадием Шмалем вылилась в долгий и интересный разговор о проблемах нефтегазового комплекса, тормозящих его развитие, импортозамещении и перспективах освоения арктического шельфа. Еще бы, этот человек посвятил отрасли всю свою жизнь истал одним из создателей нефтегазового комплекса в Западной Сибири.

– Геннадий Иосифович, какие проблемы оказывают наиболее негативное воздействие на развитие отрасли?

– Начну с законодательства. Союз нефтегазопромышленников России имеет неплохие возможности для законодательной инициативы и даже законотворческой работы. Практически ни один закон, связанный с работой отрасли, не принимается без учета мнения нефтепромышленников. Однако в конце прошлого года по инициативе Минфина был принят Закон «О налоговом маневре», которым недовольны все, кто так или иначе связан с ТЭК: с одной стороны, были снижены таможенные пошлины, с другой – резко поднят налог на добычу полезных ископаемых.

Недостаточно пока активен в сфере нефтедобычи и малый бизнес. Хотя в Татарстане из 33 миллионов тонн добытой в регионе нефти шесть выкачали из недр малые нефтяные компании. Как и в Томской области, для развития малого бизнеса там делается много. Но в целом по России его доля не превышает 2 %. Следовательно, нужны законы, стимулирующие его работу.

Как и новая редакция Закона «О недрах»: поправки в него, словно в американской конституции, едва ли не превышают по объему сам документ.

– Это слабые места отечественной законодательной базы. А что еще тормозит развитие нефтегазовой отрасли?

– Мыпродолжаем торговать сырой нефтью. В Китае, к примеру, в 2014 году нефтехимической отраслью произведено различных товаров на 1,3 трлн USD, в США – на 550 млн, у нас – всего на 50 млн USD. Мы теряем огромные деньги и лишаем себя ряда очень нужных стране, а порой и уникальных товаров. К примеру, композиционных материалов, из которых можно на болотах строить лежневые дороги, а потом их переносить на новое место. Примером для всей страны по развитию нефтехимии является тот же Татарстан.

А еще у нас слабо развит нефтегазовый сервис. Почти четверть его рынка занимают иностранные компании. Они несут с собой новые технологии (в том числе горизонтальное бурение), материалы и оборудование, но стоит им захватить значительную долю рынка, как объемы добычи нефти и газа нам начнут диктовать из Вашингтона и Лондона. Сейчас, правда, нами совместно с Минэнерго разработана дорожная карта по улучшению ситуации в неф­тегазовом сервисе, но она пока не принята Правительством РФ.

Нефтегазовый комплекс во многом связан с машиностроением. За последние 20 лет мы утратили многие позиции в производстве нефтегазового оборудования. Если в 1985–1986 году «Уралмаш» ежегодно производил 350–360 комплектов бурового оборудования, то в 2014-м – 25. К тому же большая часть действующего оборудования была произведена 25–30 лет назад. Для его обновления потребуется примерно тысяча единиц бурового оборудования. Завозят его в основном из-за рубежа. Но лучшее в мире оборудование производили у нас, оно было уникально и могло работать в северных условиях. Сегодня неплохие по качеству буровые установки производят в США, среднего качества – в Китае, где его в основном и приходится закупать. Но и оно значительно уступает советскому по всем параметрам.

Низок у нас в стране и объем бурения, а мои старшие товарищи любили повторять: «Нефть на кончике бура». То есть сколько пробуришь, столько и будешь добывать. Американцы, к примеру, в 2013 году пробурили более 100 млн метров скважин, а мы – всего 20. Год спустя этот показатель оказался еще ниже.

Спад переживают геология иразведочное бурение. В прошлом году пробурили меньше одного миллиона метров разведочных скважин (в 1985 году – 7,5 млн метров). У нас достаточно большие ресурсы, но для того, чтобы их перевести в запасы, следует заниматься георазведкой и бурением.

Надо заметить, что наша система оценки запасов отличается от зарубежной. И не в лучшую сторону. Но с 2016 года мы перейдем на международную систему оценки и будем иметь более ясную картину.

– Поговорим об импортозамещении. Насколько предприятия нефтегазового комплекса оказались готовы к санкциям Запада? Как сильно ударили они по отрасли?

– Санкций мы почти не заметили. Но для того, чтобы не зависеть от импорта, необходимо в первую очередь довести объемы производства буровых установок хотя бы до того уровня, что был в советское время. И наращивать производство оборудования для нефтехимии. Еще одно слабое место – нефтегазовый сервис, четвертая часть оборудования для которого завозится из-за рубежа. Если объемы его импорта будут продолжать увеличиваться, то нам будут диктовать из Лондона и Нью-Йорка, сколько добывать нефти и газа. Дорожная карта по улучшению нефтегазового сервиса подготовлена, но пока не принята Правительством РФ.

А что касается самого термина «импортозамещение», то мои учителя не знали такого слова. Говорили вместо него: «импортонезависимость». В советское время оно было в ходу. И мы были действительно независимыми. На первом месторождении – Медвежье на Ямале – в 1975–1976 годах импортного оборудования практически не было. Как и в Ямбурге (это уже 80-е годы), где применялись только французские станции охлаждения газов.

Мы и трубопроводов в те годы немало построили – около 300 тысяч километров одних только магистралей, а всего – свыше миллиона километров. Первыми в мире стали применять трубы диаметром 56 дюймов, рассчитанных на подачу газа под давлением в 75 атмосфер. Позже отечественные технологии строительства трубопроводов позволили выдерживать еще более высокое давление – 100 атмосфер. Ошиблись в другом – надо было еще 20 лет назад тянуть газопровод в Китай.

Но сейчас Англия стала экспортером, а Энергокомиссия ЕС начала нам палки в колеса вставлять. Поэтому если за год в условиях санкций добыча нефти увеличилась, то газа из-за падения спроса стали продавать чуть меньше – упал спрос.

Куда больнее санкции сказались на финансовой сфере: мы потеряли доступ «к длинным и коротким деньгам» от западных банков. Наши же кредит на длительный срок по низкой ставке дать не могут, хотя трубопроводные проекты окупаются в среднем за 10–12 лет.

– А каковы перспективы развития нашего нефтегазового комплекса? Готовы ли мы к освоению арктического шельфа?

– Насколько я понимаю, наша зона составляет порядка 200 миль от берега, а за остальную арктическую территорию надо еще поспорить. И тут друзей нет. Недавно даже Китай заказал шесть ледоколов для работы на Севере.

Хватает и других проблем. Необходимо возрождать Северный морской путь и его инфраструктуру. Тот же атомный ледокольный флот уже выработал свой ресурс и нуждается в обновлении. Нужны самолеты, способные летать в арктических условиях.

Сегодня мы не готовы к «броску на Север» ни экономически, ни технически, ни материально. Необходимо оборудование с колоссальной надежностью, платформы, новые технологии. Сегодня в Карском море работает всего одна нефтеплатформа «Победа». Ее строительство, стоимость которого составила 600 млн USD, велось 15 лет.

Поэтому к наступлению на Арктический шельф нужно готовиться, по крайней мере, 20 лет. А пока продолжать работу в Западной и Восточной Сибири, Якутии. Там тоже есть нефть, взять которую и проще, и намного дешевле. Месторождение «Баженовская свита» в Западной Сибири, по оценке Федерального агентства по недропользованию, может содержать 180–360 млрд баррелей извлекаемых запасов. Но это не более 4–5 % от общих запасов. Чтобы добыть всю прячущуюся на глубине в два–три километра нефть, нужны абсолютно новые технологии.

У России всегда были мудрые правители, которые умели смотреть на много лет вперед. Поэтому наша страна всегда была сильной и богатой. И никто не помешает ей быть такой же и впредь.


Возврат к списку