19.10.2015

«Прорыв» в действии

– Евгений Олегович, что кроме впечатляющего названия в проекте «Прорыв» Государственной корпорации «Росатом» есть действительно лидерского и реально несопоставимого по значению с предыдущими разработками в атомной отрасли?

– Ядерная энергетика была и остается наиболее безопасной техногенной отраслью: последствия даже самых тяжелых аварий (TMI, Уйиндскейл, Тримайл, Фукусима) по вреду для здоровья и гибели людей несопоставимо малы по сравнению с другими техногенными, даже неаварийными, воздействиями. Однако к информации о катастрофах на дорогах, на море и в воздухе обывательское сознание уже привыкло. О повышенной смертности в результате загрязнения воздуха, воды или пищи люди порой даже не знают. А весть о том, что, например, загорелась ветошь на АЭС или блок остановлен внепланово, некоторых особо чувствительных граждан ввергает в панику. Срабатывает генетическая память о Хиросиме и Нагасаки при отсутствии достоверной информации об упомянутых мной авариях на АЭС.

Но людские потери и вред для здоровья населения – лишь часть последствий тяжелых аварий на АЭС. После Чернобыля и Фукусимы пришлось эвакуировать население, и связанные с этим психологические воздействия намного превышают радиационные, приводят к стрессу и сопутствующим массовым (при массовой эвакуации) заболеваниям. Из хозяйственного оборота выводятся территории, не слишком заметные в масштабах России, но весьма заметные, например, для Японии. Экономический ущерб таких аварий, как на ЧАЭС или Фукусиме исчисляется миллиардами долларов.

Первое отличие ядерной энергетики (ЯЭ) «естественной безопасности», которая и создается в рамках нашего проекта, – детерминистическое исключение аварий, которые могут приводить к эвакуации населения или выводу из хозяйственного оборота значительных земельных угодий.

Сегодня ЯЭ применяет реакторы на тепловых нейтронах и использует лишь 0,7 % от добываемого уранового сырья (изотоп урана-235, а остальной уран остается в отвалах, что само по себе не представляет особой опасности, но все равно требует затрат на их содержание, охрану и лежит бесполезным грузом). Реакторы на быстрых нейтронах могут использовать 100 % уранового сырья, что в тысячи раз расширяет сырьевую базу энергетики. Опыт создания таких реакторов (БР5, БР10, БОР-60, БН-350, БН-600, БН-800) накоплен в России, и именно реакторы на быстрых нейтронах лежат в основе ЯЭ «естественной безопасности». Правда, для того чтобы реализовать требование по исключению наиболее тяжелых аварий, необходимы некоторые изменения в физических характеристиках и конструкции таких реакторов. Это второе отличие.

Отработанное ядерное топливо (ОЯТ), которое лучше называть «облученным» (90 % ОЯТ может повторно использоваться для энергетического производства, и отходами, в принципе, не является), во всех странах хранится в контейнерах или специально сооруженных хранилищах: это так называемое отложенное решение. В нашем проекте предусматривается такое замыкание ядерного топливного цикла, при котором наиболее долгоживущие изотопы сжигаются в быстрых реакторах, а интегрально использование ЯЭ не приводит к нарушению природного радиационного равновесия Земли. Таким образом, реализуется окончательное решение проблемы радиоактивных отходов ЯЭ. Третье отличие.

Современная ядерная энергетика использует доставшиеся ей в наследство оружейные технологии: обогащение урана и выделение оружейных изотопов при переработке ОЯТ. Последствия очевидны, если вспомнить многолетние препирательства с Ираном из-за опасения, что эта страна развивает свои ядерные технологии не в энергетических целях, а для создания ядерного оружия.

Для ЯЭ, создаваемой в рамках проекта «Прорыв», нет необходимости использования технологии обогащения урана или такой переработки ОЯТ, которая приводит к выделению оружейного чистого плутония. Предполагается максимальное ограничение перевозок ядерных материалов вне ядерно-энергетических комплексов, на площадке которых полностью замыкается топливный цикл – так называемый пристанционный ядерный топливный цикл (ПЯТЦ). Доступ к ядерным материалам, используемым в оружейных программах, максимально ограничен. В итоге достигается технологическое усиление режима нераспространения, увеличивается эффективность контроля ядерных материалов и снижаются соответствующие затраты. Это четвертое отличие.

Наконец мы ставим перед собой задачу возврата экономической конкурентоспособности ЯЭ. Она была в значительной мере потеряна из-за наслоения инженерных барьеров безопасности после тяжелых аварий, необходимость в которых для реакторов на быстрых нейтронах отпадает. Причем речь идет о меньшей цене продукции ЯЭ (LCOE) даже в современных условиях, когда экологические ограничения, а также забота о сохранении органики для будущих поколений еще не приобрели экономического выражения. Тем более когда соответствующие налоги будут введены повсеместно, что неизбежно.

– Какие экономические выгоды и политические преимущества получит или уже обретает наша страна в результате реализации этого проекта?

– Ограничения на развитие ядерной энергетики, связанные с безопасностью, значительными капитальными вложениями, накоплением ОЯТ или требованиями по нераспространению ядерных материалов и технологий уже привели к падению в мировом масштабе удельного производства электроэнергии на АЭС с 18 % до 11 %. Решение проблем позволяет превратить ЯЭ в крупномасштабную генерацию. Страна, которая первой реализует такие технологии (в России уже идет строительство опытного демонстрационного объекта на площадке Сибирского химического комбината), получит необъятный рынок для их экспорта. Плюс экспорт электроэнергии, производимой на АЭС (при сбережении органики для внеэнергетического использования!), а также экспорт нового типа топлива (мы лидируем в его практическом освоении!) и услуг (например, по переработке ОЯТ, обучению персонала). Преобладающие позиции, занятые Госкорпорацией «Росатомом» в последние годы в ядерном экспорте, создают определенную политическую взаимозависимость стран-парт­неров и могут быть многократно развиты.

– Каковы временные рамки и поэтапные стадии проекта «Прорыв», что может затормозить его своевременную и успешную реализацию?

– Основной НИОКР в рамках действующей Федеральной целевой программы завершается через пять лет. С 2018 года начинается эксплуатация демонстрационного комплекса на Сибхимкомбинате и набор практического опыта замыкания ЯТЦ на базе реакторов на быстрых нейтронах.

Проблем научного и технического плана, не разрешимых в рамках рассматриваемого периода, не наблюдается. Несколько задержать выполнение ключевых этапов могут бюджетные проблемы, но при понимании приоритетности решаемых задач не только для самой ЯЭ и вообще энергетики России, но и в общей экономике страны, развитии ее экспорта, можно избежать и этих препятствий.

При соответствующей организации работ в диапазоне 2025–2030 годов ядерная энергетика России сможет перейти на рельсы новой технологической платформы. Сейчас рассматриваются обликовые проекты промышленных энергокомплексов, решения по которым могут быть приняты уже в 2018 году.