16.04.2015

Отечественный ВПК – пути развития

– Дмитрий Олегович, уточните, пожалуйста, для наших читателей: что вы непосредственно курируете и за что отвечаете в Правительстве?

– «Росатом», Роскосмос, оборонно-промышленный комплекс, в котором порядка 1350 предприятий. В Правительстве отвечаю за военно-техническое сотрудничество плюс возглавляю комиссии по экспортному контролю, по банкротству оборонных предприятий, военно-промышленную комиссию при Правительстве, Государственную пограничную комиссию, Морскую коллегию России. Являюсь членом других комиссий, плюс отвечаю за отношения с Китаем, Индией, Индонезией, Бельгией, Молдовой, являюсь спецпредставителем по Приднестровью, возглавляю группу по созданию технической основы воздушно-космической обороны, группу по взаимодействию с НАТО в области противоракетной обороны. Отвечаю за ДОСААФ, за техническое оснащение МЧС, МВД, Росграницы. Но это все взаимосвязано, если строить работу по единой логике. Можно коротко сказать: все, что связано в Правительстве РФ с обеспечением технической основы для национальной обороны и безопасности, – зона моей персональной ответственности.

 – Порой бытует стереотипное мнение, что в создании нового оружия мы безнадежно отстали от Запада. Есть ли у нас военные ноу-хау мирового уровня?

 – У нас были и остались разработки, в которых мы не только на уровне, но и «впереди планеты всей» – например, по системам перехвата в воздушно-космическом пространстве. У нас самые лучшие по совокупности своих характеристик системы ПВО типа С-300П и С-300В, сейчас уже несут боевое дежурство и поступают на вооружение еще более мощные комплексы С-400, идут работы над С-500. Все это системно включается в Воздушно-космическую оборону. Стоит добавить, что там же, в ВКО, стоят на постоянном дежурстве РЛС дальнего обнаружения, которые видят за тысячи километров и обрабатывают самые малоразмерные цели, летящие с космическими скоростями. Аналогичных примеров можно привести много.

– А о проблемах? Что мешает работе?

 – Первая проблема, с которой мы столкнулись, – отсутствие должной правовой базы, которая регулировала бы вопросы, связанные и с ценообразованием, и с ответственностью федеральных органов исполнительной власти при решении важных стратегических задач обеспечения обороноспособности страны. И в этом плане я хочу сердечно поблагодарить Государственную Думу, в целом Федеральное Собрание за ту поддержку, которая была оказана Правительству РФ, когда мы провели всю необходимую работу и приняли законы, а президент страны их подписал. Прежде всего это Федеральный закон №275 «О государственном оборонном заказе», это Федеральный закон №44, который сейчас по сути дела уже вошел в свои права, «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ и услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд». Ну и, конечно, Закон «О Фонде перспективных исследований».
  Второй вопрос очень существенный: как нам подготовить промышленность к исполнению наиважнейших задач государственного оборонного заказа? Конечно, по уму надо было действовать последовательно. Сначала подготовка промышленности, а затем исполнение предприятиями задач, которые прописаны в Государственной программе вооружения. Но, к сожалению, мы столкнулись с другой ситуацией. Война в августе 2008 года, участие наших Вооруженных Сил в операции по принуждению агрессора к миру показали определенные проблемы с обеспеченностью ВС РФ. И нам приходится сегодня решать задачу синхронно: это и поставки модернизированных образцов во­оружения и военной техники в войска, и перево­оружение самой промышленности. Надеемся, что в 2015 году мы уже в полной мере развернем производство современных образцов вооружения на новой технологической основе.
  Третья проблема – это, конечно, мобилизационные задания. Не является секретом, что они были обременительны для многих производственных предприятий и трудовых коллективов, когда государство, с одной стороны, делало вид, что оно оплачивает мобилизационные мощности предприятий, а на самом деле сумма оплаты достигала не более 17% от требуемых объемов, а предприятия изображали, что они имеют и сохраняют эти мобилизационные мощности на случай чрезвычайных ситуаций, чрезвычайного времени. На сегодняшний момент мы полностью переработали этот план с учетом новых рисков и новых угроз военной безопасности. Понятно, что времени на развертывание всего мобилизационного плана будет чрезвычайно мало.
   Поэтому ставка сделана не на то, чтобы сохранять старые производственные мощности, старые цеха под амбарными замками, а на то, чтобы мгновенно, очень быстро запустить механизм резкого увеличения производительности труда на современном оборудовании и производить не всякое старье и хлам, а только то, что реально заложено в Государственной программе вооружения. Итого: количество организаций, которые у нас задействованы в мобилизационном плане, уменьшилось по выпуску вооружения и военной техники с 3500 примерно до 800 предприятий, медицинского имущества – почти в пять раз, ресурсного обеспечения – с 364 до примерно 90. В этой сфере более чем в шесть раз снижены показатели мобилизационных мощностей, содержание которых по предыдущему плану финансировалось на уровне нескольких десятков процентов от заявленной потребности.

 – То есть мы подошли к вопросу об инновациях.
 
– Да, это крайне важный вопрос. Когда мы начинаем оценивать риски военных угроз, то приходим к выводу, что новая программа вооружения должна быть абсолютно отличной от нынешней. Она должна быть инновационной. Ставка должна быть не на глубокую модернизацию тех образцов вооружения и военной техники, которые сегодня способна производить наша промышленность, а на производство совершенно новых образцов вооружения, военной и специальной техники. Для этого нужны новые материалы, новые знания, новые решения, то есть новая программа должна быть инновационной.
  И здесь возникла самая большая проблема. Мы по сути дела исчерпали огромный научно-технический задел, созданный нашими отцами и дедами. Новых решений, которые могли бы быть реализованы в металле, практичес­ки не осталось. Отсюда острая потребность в повышении статуса генерального конструктора – человека, который несет полную ответственность за поиск новых решений. Подготовлен доклад Президенту РФ о повышении статуса генерального конструктора. Сегодня мы нуждаемся в генеральных конструкторах уровня Королева, когда он выступает не как организатор научных работ по конкретному образцу вооружения и военной техники, а как человек, системно мыслящий, как интегратор, способный по сути дела даже создать новую отрасль оборонной промышленности. Поэтому и статус будет повышен, и назначения генерального конструктора должны идти не только от Военно-промышленной комиссии, а от главы государства, от Правительства РФ. Важную роль играет в этом и Фонд перспективных исследований. Многие коллеги задавали мне вопрос: как обстоят дела с этим фондом? Мы с вами приняли Закон «О Фонде перспективных исследований». С одной стороны, хотелось бы уже сейчас получить результаты работы этого фонда.
 С другой – мы говорим о создании организации, способной в свою очередь выполнять работу по высоко рискованным исследованиям, которые не способна проводить обычная традиционная наука. Такого рода исследования требуют создания коллективов в виде лабораторий, работающих в потоковых аудиториях, в том числе в высших учебных заведениях. И постановка задач перед Фондом перспективных исследований должна быть действительно такая, которая даст прорывы в развитии науки. На сегодняшний момент Фонд перспективных исследований рассмотрел более тысячи научно-технических проектов и предложений. В перечень проектов фонда включены много перспективных и несколько первоочередных проектов. Условно проекты фонда можно разделить на четыре части. Я не вправе раскрывать всю информацию, но могу сказать, что один из таких крупных проектов – подготовка военно-технического и научно-технического ответа на концепцию, на стратегию молниеносного глобального удара, которую вынашивают Соединенные Штаты. Мы не можем позволить себе оказаться в другом научно-техническом укладе и в прошлой революции в военном деле, когда сегодня активнейшим образом развиваются высокоточные средства, гиперзвуковые технологии, новые материалы, которые тянут за собой развитие высокоточного оружия. Это прежде всего радиопроницаемые композитные материалы, способные выдерживать огромную нагрузку, сопротивление при преодолении гиперзвуковых скоростей и многое другое. Очевидно, что одна из самых важных проблем, с которой мы столкнулись, – это радиоэлектронная промышленность.
  А что такое радиоэлектронная промышленность? 95% компонентов современного космического аппарата – электронная компонентная база. И здесь надо двигаться в двух направлениях.
Первое – это наращивание собственных производственных возможностей для создания такого рода электронно-компонентной базы. Второе – надо уйти от гигантского разброса типа номиналов электронной компонентной базы (ЭКБ), когда у нас сегодня каждое конструкторское бюро и проектант, не имея единой горизонтальной технической политики, придумывают для себя собственный набор потребляемой ими компонентной базы. Получается, что на один спутник уходит примерно шесть–семь тысяч типов номиналов ЭКБ. Надо проводить единую техническую политику, горизонтальное планирование этих работ, разговор должен быть между генеральными конструкторами, должности которых сегодня утверждены Военно-промышленной комиссией. И за счет сокращения типа номиналов мы определим ровно тот фронт работы для нашей промышленности, которая способна будет произвести эту электронно-компонентную базу на нашей собственной элементной системе в самой Российской Федерации. В противном случае просто сядем на очередную иглу, чего мы позволить себе в вопросах стратегической безопасности никак не можем. Поэтому это одно из направлений Фонда перспективных исследований, в том числе и создание новых решений в рамках нового научно-технического уклада. Поэтому мы сегодня закладываем в новую программу вооружения создание средств роботизированных машин, автоматизированных систем управления, техники, дающей одному нашему солдату возможность воевать против пятерых. Понятно, что всякое оружие не может быть универсальным, поскольку сценарии гипотетических конфликтов предполагают войну с более сильным противником, противником, равным по силе, и более слабым, которым может быть не только государство, а скажем, международная террористическая группировка, но тем не менее все основные направления мы должны заложить в новую программу вооружения.
  И сегодня эта работа проводится по следующим направлениям. Первое – автоматизированная система управления Вооруженными Силами, автоматизированная система управления полем боя, визуализация поля боя, робототехника. Второе – сокращение типажа вооружения, военной и специальной техники. Нельзя заниматься мелкотемьем, это невыгодно. Промышленность не сможет себе позволить выпускать по пять самолетов одного типа, по пять самолетов другого типа. Нам надо сократить типаж вооружения, военной и специальной техники. У нас полное взаимопонимание с Министерством обороны на этот счет. Третье – модульность. Четвертое – межрядовая унификация и создание межсредных аппаратов. Наконец, мы переходим к контрактам полного жизненного цикла, когда промышленность и государственный заказчик (например, Министерство обороны) выступают как постоянные партнеры. На первом этапе – зарождение конкретного образца вооружения. Формируются облик эскиз этого образца. И этот облик складывается не абстрактно заказчиком, а в контакте с генеральным конструктором, который должен понимать, возможно ли это сделать, существуют ли технологии для того, чтобы реализовать это. А если не существуют, то как можно их быстро нарастить. Есть ли доступ к ресурсам, например к редкоземельным металлам, и другим ресурсам, которые необходимы для реализации данной задачи. Следующий вопрос. Это формирование научно-исследовательской работы, опытного образца техники, создание серийного производства. Сопровождение уже переданного через серийное производство образца вооружения в Вооруженные Силы, присутствие на учениях, ремонт, сервисное обслуживание, вплоть до утилизации. То есть контракт полного жизненного цикла предполагает диалог между наукой, промышленностью и эксплуатантом в лице Министерства обороны от рождения образца вооружения до его утилизации.
  Это крайне важный новый момент, который мы сегодня реализуем, и переходим к образцам вооружения, выпускающимся теперь в рамках контрактов полного жизненного цикла. Мы не можем себе позволить десинхронизацию производства, скажем, ракетного вооружения, чтобы оно не оставалось зимой на открытом воздухе. Поэтому базы хранения, арсеналы, пункты базирования флота, в том числе МСЯС, – это все должно быть профинансировано в первую очередь. И поэтому Военно-промышленная комиссия идет в этом вопросе навстречу Министерству обороны.
ь В заключение хочу сказать следующее. У нас есть поручение Президента страны, есть соответствующее поручение Председателя Правительства, и я обещаю, что 9 мая 2015 года на Красную площадь мы выведем образцы во­оружения и военной техники не модернизированные, а совершенно новые – «Армату», «Бумеранг», «Курганец». И я надеюсь, у нас у всех будет общее основание гордиться нашей возрождаемой оборонной промышленностью, военной наукой и Вооруженными Силами, перед которыми стоят глобальные задачи защиты страны в новых условиях развития против нас концепции технологической войны.

 Александр Бежко, Александр Лукашов